Искусство говорить на суде - Страница 4

Никогда не пишите ваших речей. Между речью, написанной заранее и произнесенной устно, существует глубокая пропасть. Мне хорошо известно, что один из наших учителей, которого возраст и болезнь в настоящую минуту держат вдали от нас, этот самый блестящий оратор нашего сословия, столь великий и прекрасный, что мы не можем питать надежды снова обрести подобного ему, писал, как говорит молва, свои речи. Но старшие наши товарищи передавали мне на его счет любопытные замечания, которые я повторяю перед вами.

Он писал, рассказывали мне, восемь речей, но произносил девятую. И эта девятая речь, которую он импровизировал в самом заседании, была наиболее прекрасной, поражающей, неопровержимой.

Он был, без сомнения, всегда хорош, но успех его речей был совершенно различен и притом характерно различен. В те дни, когда он произносил приготовленную речь, аудитория удивлялась его таланту, эрудиции, знаниям, тонкости, возвышенности его мысли, изяществу выражений, выдающемуся красноречию, звучному голосу и замечательному языку. Это был триумф артиста, триумф человека, который дает аудитории попробовать избранных плодов великой литературы. Но в те дни, когда он позволял своему пламенному вдохновению заменить приготовленную речь импровизацией убедительность последней глубоко внедрялись в умы, увлекая сердца. Некогда было удивляться, так как всякий неудержимо подпадал силе его порыва, безотчетно отдаваясь ему, всецело сливаясь с его мыслью, его чувством. И это была действительная, полная победа оратора над покоренной аудиторией.

Итак, мои дорогие товарищи цель наших речей не в том, чтобы заставить судью сказать: «Такой-то хорошо говорил». Нужно, чтобы судья сказал: «Такой-то прав». Даже не выгодно, когда судья слишком уж ясно заметил, что вы говорите хорошо; если он имел время оценить вашу ораторскую технику, значит, – ваши аргументы не всецело покорили его.

Старайтесь, чтобы ваша ловкость не вызвала в нем сомнения, чтобы он не испытал другого ощущения, кроме того, что он легко идет с вами к истине.

А для этого, – будьте в этом твердо уверены, – вам необходимо говорить с ним, активно проявлять себя; не читайте ему страницы из учебника литературы, как бы великолепна она ни была, раз она написана заранее в вашем кабинете.

Не берите с собою слишком полных, подробных заметок с материалом для речи.

Обыкновенно рекомендуют прибегать к этому пособию. Но рекомендация эта исходит из указанного уже смешения понятий.

Я сейчас объясню вам какое другое пособие полезно иметь под рукой во время пледирования. Но именно строгое различие между пособиями, которые можно иметь и которые важно не иметь при себе, выразит в двух материальных символах различие между настоящей и ложной ораторской методой.

Итак, не берите с собой записанной речи, ни даже извлечений из нее. Не берите с собой даже слишком подробного плана речи.

Итак, буквально, абсолютно и безусловно не приготовляйте заранее ваших судебных речей!

II

«Но, скажете вы, при таком способе вести процесс, нам нечего будет делать: если мы станем говорить, это будет лишь словоизвержением». Позвольте, объяснимся!

Конечно, между нами сказать, есть адвокаты, великолепно соблюдающие только что преподанные мною правила и получающие при этом указанные результаты.

Есть между нами такие, которые подходят к суду с намерением говорить, сами не зная о чем.

Есть такие, которые довольствуются выслушиванием своих клиентов с их спутанными обвинениями и затем ограничиваются повторением этих обвинений в заседании, в тяжелых и неудобоваримых речах, таща за собой судей через все кустарники, терзая их по всем кочкам и выбоинам дороги, бросая их утомленных и разбитых в темном лесу.

Но когда вы слушаете одного из таких ораторов, то как вы определите ваше суждение о недостатках его способа приготовления к ведению дела?

Скажете ли вы, что он не приготовил своей речи? Нет! Вы для этого слишком знаете дело! И вы увидите, что я выражаю мои правила на вашем собственном языке, что я внутренне вижу весьма ясно, насколько вы знаете, в чем истина.

Вы придадите вашему суждению субъективный характер. Вы скажете: «Такой-то не приготовился… Такой-то не приготовил себя к делу». Вот именно это и есть точное определение. Судебный оратор не должен готовить своей речи. Но он должен себя приготовить к речи, а это огромная разница.

Ритор готовит свою речь, оратор себя готовит к речи.

Итак, приготовиться к пледированию – это значит поставить себя в такое положение, чтобы, очутившись у судейского стола, можно было, как только председатель предоставит слово, начать импровизировать речь настоящую, хорошую речь, идущую к делу, имеющую в виду интересы сторон, судей, противника, данное время и данную минуту, – речь столь же непринужденную, как если бы вы начали рассказывать какую-нибудь историю вашему товарищу на его вопрос: «Что нового?» – Вы думаете, что трудно достигнуть этого? Трудно, – нет! требует труда, – да!

Вот тут я и прошу лентяев и самонадеянных господ, если они есть среди вас, разбить свои иллюзии.

Вам много раз говорили в ваших книгах о приготовленных речах, состряпанных в лаборатории по научным формулам; а говорили ли вам когда-нибудь, что вы каждый день составляете речи без приготовления, импровизируя?

Антонин Ронделе в замечательном сочинении «Искусство произносить судебные речи» ясно показал всю поразительность природного, естественного красноречия. В самом деле, каждый день вы произносите речи без приготовления, и они выходят прекрасными. Вы были свидетелем какого-нибудь случая. Вы видели, как пьяный кучер грубо повернул лошадь, опрокинул женщину, убил ее. Вы встречаете хозяина кучера, вашего соседа. Вы рассказываете ему с полнейшей обстоятельностью, с величайшей ясностью, с трогательным красноречием сцену, очевидцем которой вы были. Вы выясняете ему вину его кучера с захватывающей силой. Вы не будете иметь надобности ни предварительно писать ваш рассказ, ни составлять его план; рассказ ваш будет импровизирован. Но вот вместо того чтобы рассказывать о событии вашему соседу и делать с ним соответствующие выводы, вам предстоит рассказать это дело и сделать выводы в пользу его пред судом. Трогательная речь, требование вознаграждения за убытки, основанное на такой-то статье кодекса, есть, ведь, не что иное, как именно изложение подобного дела.